Сотрудники серовских библиотек успешно выступили в конкурсе «Неизвестный Урал»

Сотрудники серовских библиотек успешно выступили в конкурсе «Неизвестный Урал», представив проекты о людях и памятных местах родного города. Каждая из восьми работ получилась познавательной и знакомит с деталями истории, которые пылились на полках архивов. С одной из работ, автором которой стала библиотекарь центральной городской библиотеки имени Мамина-Сибиряка Марина Демчук знакомим в следующем сюжете.

Знаем ли мы свой край? А свой город? Так, чтобы называть его родным. Кто эта старушка на лавочке соседнего подъезда? Что это за памятник? Кому он посвящен, какая у него история? Нашему городу повезло с любознательными и неравнодушными к прошлому людьми. Большое литературное наследие нам подарили краеведы. Например, Лев Дзюбинский, Анатолий Антонов, Игорь Фомичев, чьи книги сегодня можно найти в городских библиотеках. Их дело продолжают другие: научные сотрудники музея, библиотекари, работники архивов. 7 октября были подведены итоги областного краеведческого конкурса «Неизвестный Урал», куда коллективы библиотек представили 8 творческих работ. Земляки были отмечены призовыми местами, а ряд проектов получил и специальные призы. В ближайших эфирах мы познакомим вас с авторами, а главное – с теми историями, которые им удалось найти и рассказать жюри конкурса. Обещаем, будет познавательно!

МАРИНА ДЕМЧУК: «Мое участие в конкурсе берет начало из книги «Наше детство. Наш суд. Наша крепость. Это основной проект, над которым я работала с 2018 года. Он завершился созданием книги, те истории, которые я отправила на конкурс, это главы из книги. Участвовала в номинации «Интервью». Подумала, что он будет пропадать…. Вернее, конечно, он не пропадет, поскольку вошел в книгу, но пока книги на руках нет, частично знакомить людей с текстом книги нужно. Я отдала три интервью на конкурс, дали возможность разгуляться. Отправила во всех форматах. Текстовое интервью – разговор с моей мамой Галиной Яковлевной Вершининой, маленьким ребенком она жила в Ленинграде и когда началась блокада, их семью эвакуировали вместе с заводом, где работал ее отец и отправили в Челябинск, после войны они не вернулись в Ленинград. Прижились на новом месте, это во-первых, во-вторых, в Ленинграде не осталось родных, в третьих – все, что там было, было разгромлено, дед не захотел возвращаться на пустое место. Сам момент эвакуации мама помнит очень хорошо, как это было страшно, у меня мороз на коже, когда слышу этот рассказ.»

Я помню, когда начинался обстрел, детей загоняли домой. Мне было два с небольшим года. Помню, как падала через высокий порог и кричала «Вога! Вога!» — полностью слово «тревога» еще не выговаривала. Заводы стали эвакуировать, Отец работал на заводе. Тогда и нашу семью отправили через Ладогу. Я помню увязанные узлы с пожитками. Мама держала на руках закутанного братишку. Ему всего два месяца было. Папа возился со мной. На мне были мальчиковые ботиночки, сверху намотаны какие-то тряпки в несколько слоев — для тепла, и все это втиснуто в валенки не по размеру, поэтому еще сверху какие-то портянки, чтобы при ходьбе не потерять обувь и не замерзнуть. Когда нас разместили в кузове грузовика, то сверху накрыли какими-то брезентовыми кусками – для защиты от ветра и брызг на Ладоге. Сильно качало, бросало из стороны в сторону. Под колесами шумела вода. Было страшно, холодно и очень хотелось есть. Папа прижимал меня к себе, пытался успокоить. Давал маленький черный сухарик и наказывал: «Не грызи, а соси, как конфетку, тогда на дольше хватит». Потом отец всегда говорил, что нас Бог охранял. Как мы ехали до Челябинска, не помню. Нас привезли туда на грузовиках, высадили у Дома культуры, велели сидеть под лестницей и никуда не отходить, чтобы не потеряться и чтобы никто не украл вещи.

МАРИНА ДЕМЧУК: «Второе интервью было с работницей нашей библиотечной системы Тамарой Сергеевной Пашутовой, она работала в центральной городской детской библиотеке, рассказывает о детских годах, которые прошли в Серове, казалось, далеко от войны. Но война затронула. Нехватка продовольствия, особые отношения между людьми. Мне запомнилось, затронуло ее детское воспоминание о том, как они с ребятами «играли в Гитлера». Никто не знал, что это, кто это, но они будто его поймали, заперли в сарае и охраняли, думали, что делать. Про суд или наказания детский ум не дошел, поэтому просто придумывали, куда его передать.»

«- Итак… У каждого свой кусочек войны. Когда она началась, Вам было…»

— … четыре с половиной года. Первое воспоминание… Это я уже сейчас понимаю, что война была… Там, где сейчас церковь, храм, на углу был хлебный киоск; бабушка несет на руках моего младшего брата (он на год младше), а я держусь за бабушкину юбку. Подошли к киоску, а он закрыт.

«- С чем был киоск?»

«- Киоск хлебный. Хлеб не продают. Вот это первое воспоминание.»

Потом помню, что дома было очень холодно. Была круглая печка, ее топили щепой. Тоненько резали картошку и поджаривали на этой печке.

 Семья: мама, бабушка с дедушкой и мы с братом. У нас в улице было много ребят, и все были безродные: то есть отцов не было.

«- И вот Ваше военное детство проходило…»

— … на улице. Улица звалась Болотная, было очень сыро. Вдоль шесть домов с одной стороны, шесть с другой. Перед всеми домами была вырыта канава. Она уже травой заросла, в ней копилась вода. Дорог не было, если пройдет машина, у нас вообще практически невозможно было ходить. Эти глубокие рытвины бабушка называла «хырзы»… Потому что глубокие колеи; глина сохнет, и они такими острыми (гребнями)…

«- А какие игры были?»

«- Не помню… А, помню! Что после войны мы играли «в Гитлера». Как «в Гитлера»?  Что будто мы его поймали. Сначала спорили, где его хранить и как караулить. И договорились, что по очереди будем его охранять. Как уж дальше, как мы его поймали и куда его (девать), это уж я не знаю.»

 В 1944 или в начале 1945 года нам поставили радио. Мы с братом залезали на стул и заглядывали на заднюю сторону радио: как это, кто‑то говорит, а мы не видим никого? Это я помню.

«- А как выбирали «Гитлера»?»

«- А мы его никак не выбирали… не знаю… Мы не имели никакого представления. Это просто Гитлер. Человек он или кто? В общем, мы его поймали, и он у нас в конюшне сидел.»

«- И вы над ним суд устраивали?»

«- Нет. Мы просто спорили между собой, кому его охранять по очереди. Разума-то еще не было, что с ним делать.»

МАРИНА ДЕМЧУК: «Третье интервью, записанное на видео – рассказ супругов Кучиных. Тронул их рассказ. Такие рассказы простые, но этой простотой они и подкупают, люди говорят от чистого сердца, слова из самой глубины души идут.»

«- Получается, на начало войны Вам 10 лет, уже взрослый человек по тем меркам?»

«- 22 июня началась война, а 2 июля мне исполнилось 10 лет.»

«- До нас война не докатилась, но, тем не менее…»

«- Было очень тяжело. Нас у мамы было трое; я самая младшая в семье. Старший-то уже пошел работать. Сейчас это механический завод, а тогда «завод № 76», военный завод. А сестра начала учиться в техникуме. Но образование сделали платным, а у мамы не было средств. Так что сестра тоже пошла работать в доменный цех. А я училась.»

«- Где жила Ваша семья?»

«- Деревянный дом, печное отопление. Небольшой огородик. И так мы жили.»

«- Что сажали на огородике?»

«- У нас огородик был… ну, сотки полторы. Самое необходимое – это картошка, морковка, капустка. Овощи.  Этим жили. До войны мы все время жили с коровой, были курочки. Что нас в первый год спасло… Маме отпуск летом не дали, мы сена не накосили. Пришлось корову заколоть, потому что кормить было нечем. 41-ый, 42-ой год зимы были самые голодные, а мы закололи корову, было мясо.»

Мама была модельница, плела кружева. Она ездила в деревни, то выменяет на кружева мучки, то картошки ведерко, вот так мы и выживали. Помню, коровью шкуру мама сдала, а ей дали кожаные подметки для сапог примерно 42-го размера. Повезла в деревню, дали ей пуд картошки. 

«- Самое трудное в военные годы что было?»

(К разговору подключается муж Ираиды Александровны, Владимир Петрович)

Владимир Петрович: «- Самое трудное в военные годы – это голод. Все мы голодали и только и думали, как бы поесть. Есть только голод – и всё.

Ну, естественно, одеваться – это уж что будет, то и будет…»

Ираида Александровна: «- Я помню, мама сшила мне бурки, выстежила из ваты. Весной, осенью с галошами, чтобы ноги были теплые. Ладно вот, у меня мама шила. Из старого чего-нибудь перешьет. То сестре платье шьет. Если ситец дают… Там же были в карточках (талоны) на такое… хозяйственное… Например, шесть метров дают материала. Вот мама себе платье, сестре (старшей-то дочери), а мне уже комбинирует: то с кокеточкой, то еще как-нибудь…»

Владимир Петрович: «- И не все дети в войну жили, как мы. Учились со мной как раз сынки директоров, начальников. Приезжали за ними на машине и увозили на машине. И с собой он приносил, как говорится, то, от чего у нас только слюнки текли, больше ничего. Вот они войны точно не чувствовали.»

МАРИНА ДЕМЧУК: «Если честно, работа эта далась тяжело, плакали все! Второй раз плакала, когда на бумагу переносила, это правда тяжело. Люди рассказывают о жизни, с которой мы мало знакомы. Детство – счастливая пора, на этих людей рухнула война. Хрупкий счастливый мирок сломался. Были семьи, взаимопонимания, друзья, радости. В одночасье это исчезло, осталась тревога за близких. Дети не понимают до конца, но они сочувствовали. Многие говорят «мама плакала, и я плакал», им хотелось поддержать. Нехватка вещей, ничего нет. В сапогах матери огромных ходили, рассказывали еще, как из продуктовых мешков шили платье. Что-то сладкое – событие! Новогодние подарки – две конфетки и кулек сахара. Сломанный мир детства, первое впечатление от рассказа, второе – насколько цепкая детская память, удивительно. Хочется сделать все, чтобы маленький, незаметный подвиг стал известен. Стараемся сохранять память о фронтовиках, тружеников тыла. О детях войны ничего нет, как и нет статуса соответствующего.»

МАРИНА ДЕМЧУК: «В книгу вошло 90 историй, которые разделены на 4 части, они вживую записаны от детей войны, записаны родственниками, а также собранные журналистами. Помощников было много, в том числе и школа № 14, они параллельно и свою книгу создали, куда вошли вообще все истории. Книга в Екатеринбурге, с моей стороны и со стороны редактора сделано все, книга готова к печати, осталось оплатить ее. Люди, которые оставили рассказы, очень ее ждут. Обидно, что некоторые книгу так и не увидят, уже трое умерли. Очень хотелось бы, чтобы книга вышла как можно скорее.»

МАРИНА ДЕМЧУК: «- Неизвестный Урал действительно неизвестный? Много он хранит секретов? Как вы видите это после подобных конкурсов? — Конечно. Только наш город если взять. Сколько уголков неизведанных, о скольких людях еще можно рассказать…»

Делитесь новостями: