Что стоит за рекордным снижением количества преступлений в ушедшем году?

6 марта 2017 в 12:46

_alex_

Категории: Разное

Отечественные правоохранители отчитались о результатах работы по борьбе с преступностью. Судя по подсчетам — не за горами эра милосердия, о которой говорил герой культового советского детектива. Эксперты «Ленты.ру» разбирались, что стоит за позитивными цифрами криминальной статистики.

В 2016 году зафиксировано рекордное за пятилетку снижение преступности — на 9,6 процентов (с 2 миллионов 388 тысяч 476 до 2 миллионов 160 тысяч 63 эпизодов). В первую очередь это связано с частичной декриминализацией отдельных составов преступлений — в частности, побоев, неуплаты средств на содержание детей и нетрудоспособных родителей.

Адвокаты, опрошенные «Лентой.ру», скептически оценивают радужные статистические перемены.
«Отказали 9 процентам обратившихся за помощью в возбуждении уголовного дела — вот вам и статистика снижения преступности», — говорит адвокат Владимир Козин.

«Часто работает с делом адвокат и обнаруживает, что на женщину, например, напали 10 января, а с заявлением она обратилась только 16 сентября. И в тот же день оперативники задержали подозреваемого, который на первом же допросе дал признательные показания. А сутки спустя в полицию приходит еще одна женщина — тоже жертва. Или задержали патрульные с поличным квартирного вора. Проверили по учетам — а его отпечатки пальцев еще в десяти квартирах находили. И тут же хозяева этих квартир идут с заявлениями: «Меня еще три месяца назад обокрали», «А меня — полгода назад»… Но даты на заявлениях — свежие, уже после задержания. Что это значит? Что правоохранители не регистрировали обращения граждан по «висяку»», — объясняет собеседник.

«Убойщики» работают как часы

В минувшем году сократились тяжкие (за них положено до 10 лет колонии) и особо тяжкие (свыше 10 лет заключения) преступления — на 10 и 15 процентов соответственно. Люди стали меньше убивать, хулиганить и калечить сограждан, реже совершаются грабежи и разбои. Число жертв сократилось на 12 процентов. Данные, озвученные в Генеральной прокуратуре, совпали со статистикой Следственного комитета, несмотря на системные разногласия в подсчете показателей между ведомствами.

Александр Бастрыкин объяснил достигнутые успехи отлаженным взаимодействием своих подчиненных с сотрудниками МВД и ФСБ и поблагодарил всех «за высокий профессионализм, принципиальность и самоотверженную работу». Он упомянул, что раскрываемость убийств, изнасилований, причинения тяжких телесных повреждений, повлекших смерть, составила примерно 90 процентов.

Следует отметить, что силовики традиционно уделяют повышенное внимание работе по раскрытию убийств и преступлений на сексуальной почве. Результативность в этом сегменте — заслуга подразделений угрозыска по раскрытию убийств и флагмана СКР — Главного управления криминалистики. Источник в правоохранительных органах пояснил «Ленте.ру», что раскрываемость улучшилась в том числе и благодаря более широкому внедрению методики геномных экспертиз.

Микрокоррупция

Коррупционная преступность в 2016 году выросла на 1,4 процента по сравнению с 2015 годом — правоохранители связывают это с интенсивной работой по выявлению таких латентных преступлений. К тому же с прошлого года было введено наказание за мелкие взятки — до 10 тысяч рублей, таких уголовных дел — 3790.

«Разработка крупных взяточников — это долгая серьезная работа. А если работать по мелким взяточникам, то за день при желании можно отловить их в большом количестве, — считает Кирилл Кабанов, председатель Национального антикоррупционного комитета. — В основном мелкие взяточники — это такие же мелкие чиновники. По нашим наблюдениям, они с большой опаской стали относиться к любым взяткам после изменений в законодательстве, боятся различных провокаций или оперативных экспериментов. Но полицейские все равно продолжают активно работать по таким случаям: дело в том, что отдел полиции не всегда в состоянии разоблачить крупного коррупционера, поэтому под ударом оказывается низшее чиновничье звено, что мы и видим в статистике».

Что с финансами

В 2016 году сумма неуплаченных налогов, которая считается основанием для уголовного преследования, была увеличена. Это повлияло на снижение количества экономических преступлений на 3,3 процента (с 112 тысяч 445 до 108 тысяч 754). По мнению директора Национального исследовательского института проблем коррупции Сергея Сапронова, этот показатель — лишь формальность.

«В стране до сих пор продолжается кризис, из-за которого физические и юридические лица нередко затягивают с уплатой налогов. При этом в прошлом году часть налогов выросла — взять тот же сбор с кадастровой стоимости жилья», — поясняет он. Сапронов не исключает, что это обстоятельство и послужило поводом для поднятия планки неуплаченных налогов, достаточной для уголовного преследования. «Пусть в этом году количество зарегистрированных экономических преступлений снизилось, не исключено, что в следующем году оно возрастет», — прогнозирует собеседник «Ленты.ру».

Эхо работы наркополицейских

Как свидетельствуют цифры, сократилось и количество преступлений, совершенных «под кайфом»: в прошлом году их стало меньше на 15 процентов.

Возможно, эти данные связаны с тем, что последние три года в России наблюдается снижение количества наркоманов, употребляющих «тяжелые» наркотики, считает президент независимой наркологической гильдии, врач-нарколог, эксперт Общественной палаты Руслан Исаев.

«Может быть, они пересаживаются на более легкие наркотики и под их воздействием преступлений не совершают или совершают их реже. С другой стороны, важно и то, кто считает и как: любая статистика имеет погрешности. Вот пример: пару недель назад в Общественной палате состоялась конференция, посвященная наркотикам. Выступали Минздрав, МВД, другие заинтересованные ведомства, и все они отчитывались и приводили свою статистику. Так вот, вся эта статистика содержит противоречивые данные. Данные должен собирать независимый орган, а пока каждое ведомство собирает свою статистику, и каждому выгодно показывать те или иные результаты», — объясняет эксперт.

По мнению Исаева, на снижение наркотических преступлений могли повлиять те меры, которые ФСКН внедрила несколько лет назад. «Их результаты мы увидели только сейчас», — полагает Исаев, тем не менее выражая уверенность, что «надо тщательнее анализировать эти данные, чтобы делать выводы о снижении количества преступлений, совершенных в состоянии наркотического опьянения».

Смерть на дорогах

В плане нарушений в сфере безопасности дорожного движения в 2016 году было отмечено снижение на 16,6 процента количества ДТП, повлекших по неосторожности смерть человека (части 3-6 статьи 264 УК РФ). При этом отмечен рост правонарушений среди водителей-рецидивистов (статья 264.1 УК РФ «Нарушение правил дорожного движения лицом, подвергнутым административному наказанию», действует с 1 июля 2015 года). Таких преступлений выявлено в два раза больше, чем в 2015-м. Наибольшее количество преступлений по статье 264.1 УК РФ совершено в Приволжском (19 тысяч), Сибирском (18,6 тысяч), Центральном (почти 15 тысяч) федеральных округах, из них только на территории Москвы и Московской области — почти 3,5 тысячи преступлений.

«К сожалению, опыт показывает, что статистика о ДТП (а учитываются только автоаварии, в которых есть пострадавшие и погибшие), представляемая правоохранительными органами, регулярно оказывается, мягко говоря, сомнительной и никак не коррелирует с другими данными, причем зачастую — с медицинскими. Например, ГИБДД учитывает только пострадавших, доставленных в больницу с места происшествия, а если человек обратился за медицинской помощью самостоятельно — он не регистрируется. То же касается жертв автокатастроф: закон предписывает считать погибшим того, кто скончался на месте происшествия или в течение 30 суток. Но часто умерший в больнице по данным статистики остается пострадавшим — просто потому, что начальство предписывает бороться за показатели», — считает Глеб Виленский, член совета директоров негосударственной службы аварийных комиссаров «Группа содействия «Дельта»».

Что ушло от калькуляции

Во многих странах индикатором уровня преступности и эффективности правоохранительных органов являются общественные исследования, которые позволяют получить реальную картину, заявил в интервью «Ленте.ру» руководитель Международной правозащитной группы «Агора» Павел Чиков.

Он напомнил, что статистика не охватывает латентные преступления. По его оценкам, например, изнасилования или кражи порой на 90 процентов остаются латентными.

Допустим, убийство в большинстве случаев сложно скрыть: труп является своего рода объективным доказательством совершенного преступления. Та же ситуация с преступлениями против личности, когда человек обращается в медицинское учреждение, и оттуда сообщают правоохранительным органам о причинении телесных повреждений. А вот о кражах сообщают значительно реже. «Каждый из нас сталкивался с ситуацией, когда украли магнитолу или телефон, но мы предпочитали не связываться с правоохранительными органами», — рассуждает Чиков.

По-прежнем не доверяют погонам

Согласно данным ВЦИОМ, половина опрошенных не обращаются за помощью в правоохранительные органы, так как считают, что им не помогут. В опросе приняли участие 1600 человек из разных регионов, исследование проводилось с 10 по 17 февраля. Семь процентов респондентов признались, что становились жертвами преступлений; 17 процентов из них все-таки решили подать заявление в полицию, но стражи порядка отговаривали их от этого. В крупных городах этот показатель достиг 25 процентов.

Отталкиваясь от этих цифр, Чиков подсчитал, что вне поля зрения правоохранительной системы остаются пять миллионов преступлений ежегодно. Еще почти миллион граждан, обратившихся в полицию, сталкиваются с нежеланием ее сотрудников принимать заявление.

«К сожалению, такие опросы проводятся в России нерегулярно, а если проводятся — их результаты не получают общественной огласки. У меня нет данных опросов за прошлые годы, поэтому я не могу проанализировать динамику и, соответственно, объективно оценить эффективность правоохранительной системы», — говорит Чиков.

Тем не менее глава «Агоры» полагает, что данные ВЦИОМ можно считать дополнением к статистике правоохранительных органов: «Ни одна страна не может знать обо всех совершаемых преступлениях. Это нормально, что о половине преступлений не известно, это не должно шокировать».

По словам Чикова, почти четверть граждан сталкиваются с нежеланием полиции помочь им в беде: «Каждый из этих случаев — уже преступление. На языке уголовного кодекса это называется злоупотребление полномочиями. Как указывается в таких уголовных делах, с целью создания ложного впечатления об эффективности собственной работы сотрудник полиции укрыл от государственной регистрации сообщение о преступлении, потому что не хочет увеличивать долю нераскрытых преступлений».

Их слишком много

Причина этого кроется в системном пороке российской правоохранительной системы: ее деятельность оценивается по уровню раскрываемости. «Естественно, они стараются занизить количество тех преступлений, которые они не могут раскрыть, — например, как раз те самые кражи», — объясняет он.

В 2016 году сотрудники Генпрокуратуры выявили 1,5 миллиона нарушений в сфере учета преступлений — на 300 тысяч больше, чем в 2015 году; 39 тысяч полицейских за подобные нарушения понесли наказание.

«Вся статистика преступлений вызывает сомнения, потому что она высокоманипулируема», — делает вывод глава «Агоры». Генпрокуратура на протяжении нескольких лет постоянно критикует МВД за сокрытие и искажение данных о преступлениях, но за этой критикой, полагает Чиков, стоит ведомственный интерес: прокуроры стремятся сами исполнять функцию регистрации статистики преступлений.

Чиков считает, что было бы лучше, если бы именно Генпрокуратура следила за статистикой. Сейчас сотрудники МВД регистрируют преступления, потом их раскрывают, а в итоге сами себя оценивают с точки зрения эффективности — неудивительно, что они прямо заинтересованы в манипуляции цифрами. Он напомнил, что в России один миллион сотрудников полиции: десять полицейских на каждую тысячу жителей. Это самый высокий в мире показатель, среднемировой — три полицейских на тысячу граждан.

https://lenta.ru/articles/2017/03/06/itogipol/